В рваных джинсах и майках, с весьма небрежной осанкой,
Шестнадцатилетняя, в черных бутсах Германия панков.
Кровь никак не хотела останавливаться. Чертовы придурки. Девушка отняла платок от разбитого носа и сорвала злость на кране с холодной водой. Не помогло. Смочить платок, приложить обратно к лицу, глянуть на себя в зеркало. Не удержалась и с силой саданула по своему отражению кулаком. А потом ещё минуту чертыхалась в полный голос. Повезло ещё, что уроки закончились, и никто не слышит, впрочем, ей все равно. Все равно до такой степени, что если бы даже в девчачий туалет заглянул проходящий мимо директор и спросил, в чем дело, его бы без зазрения совести обвинили во всех грехах человеческих и в красках объяснили, куда он должен отправиться. Так что дядечке с шикарными усами просто повезло, что у него скучное и муторное совещание.
Теперь ещё кровоточила и рука. Когда она устала ругаться, оставалось только шипеть от боли и холода, пальцы немели в воде и не сгибались. Мурена с обреченным бешенством подумала, что надо идти на улицу, а на улице стояла зима. Она никак не могла привыкнуть к сугробам по колено, к дикому количеству снега, к теплым шапкам и шарфам, все время норовила где-то оставить варежки или поскользнуться на льду и постоянно таскала с собою термос с чаем. Не человек, а ходящая катастрофа, ежедневно поминающая судьбу лестным отзывом. Нет, ей нравилось жить, она была оптимисткой во всех смыслах этого слова, но местный климат выводил её из себя одним прогнозом погоды.
Мурене надоело жалеть себя, кроме того, она уже и так задержалась всего… почти на час. Что скажет брат по поводу очередного загубленного телефона, она не думала (впервые это случилось не из-за её криворукости), что скажет дяденька, которого обрекли час ждать на морозе неугомонное создание, её волновало в последнюю очередь. Девушка стерла кровавые дорожки под носом, шмыгнула пострадавшим любимцем и покинула теплый туалет. Первые минут пять на улице казалось, что куртка – лишь лишний балласт, поскольку холодно, что в ней, что без неё. А в автобусе казалось, что вернулась на родину. Наступали на ноги, орали на ухо, изображали из себя стадо баранов. К тому времени, как Мурена доехала до своей остановки, она успела поругаться с какой-то женщиной, возненавидеть общественный транспорт, да и вообще всех людей в целом. Но, можно сказать, что до театра она добралась без приключений.
Сигареты в кармане нашлись сами собою, зажигалка отыскалась в другом кармане. Лицо щипало от мороза и навязчивой боли, пальцы не желали слушаться, поврежденная об зеркало рука ныла, а девушка заставляла себя идти через площадь, курить и улыбаться. Улыбаться назло окружающим. О проклятье и проклятых она не думала, хотя это было и интересно, и забавно, и страшно. Мурена не была смелой, поэтому перспектива кого-то слишком сильно ненавидеть, да и быть самой ненавистной её не прельщала. Тем более по указке какой-то искры. А уж тем более, если это опасно для жизни. Но её мнение как-то никто не спросил. Разумеется, она его высказала, но что могут значить слова шестнадцатилетнего подростка?
Дядечка отыскался сразу, на ступенях бубнового штаба. Девушка даже задумалась, а все время ли он стоял на этой холодрыге или все же додумался погреться в холле театра. А может он был родом с Северного Полюса и не страдал проблемой типичного южанина?
- Товарищ нянечка! - прокашлялась Мурена, - Дитё явилось из детского сада для дальнейшего свободного времяпровождения в вашей компании. – бодренько и радостно объявила она, подразумевая, что старый вояка должен быть на седьмом небе от счастья от лицезрения данной особы. Дитё взъерошило короткий ёжик волос черно-красно-синего цвета (день назад под зеленым начал проступать родной цвет и пришлось срочно перекрашиваться), затянулось последний раз, затушив сигареты в ближайшем сугробе, и с добродушием голодной акулы посмотрело на мужчину.

- Заткнитесь! Вас никто не услышит!
- Но ты-то слышишь!
Она смотрит на него и кривит тонкие губы в улыбке. Некрасивой, грубой, острой. Гадкий утенок. Именно утенок, которому никогда не расправить крылья и не превратиться в лебедя. Её все устраивает, ведь главное в этой жизни не красота и не сила. Она просто не верит в это. Искренни пытается не верить. Иначе, жить просто не честно.
- Океей, - усмехается девчонка, -если тебе так не нравится "дядечка", то хочешь, буду звать тебя папочкой? Детей в твоём возрасте иметь не зазорно, так что ничего страшного. - невинно предложила и в ту же минуту повисла на шее мужчины с диким воплем счастья-радости "папочка!", так, что проходящая мимо женщина шарахнулась от странной парочки, посмотрела осуждающе и пошла дальше, что-то ворча себе под нос. В ходе опасной операции Мурена умудрилась обойтись без травм, даже почти не задушив свою нянечку, и даже быстро его отпустила. Теперь главное, чтобы не сбежал. А если даже сбежит... Придется разыскивать, ну или ожидать нового. Интересно, как долго они (на пару с королем) собираются терпеть её закидоны? Ведь это ещё только самое начало? Нельзя сказать, что Мурена старалась довести их до звоночка психиатру, чтобы её взашей выгнали из группировки (она пока ещё осознавала, что в случае чего, одной против Проклятых ей не продержаться), просто скучна жизнь подростка в столь серьезном заведении. Король раздает указания направо и налево, а ей, как в том аниме "сиди и кушай тортик". Вот она сидит и кушает... Сладкое не любит, давится им, поэтому отравляет жизнь ещё и окружающим, чтобы тошно было не ей одной. Стремление показать, что уже взрослая, серьезная и прочие "ля-ля-тополя"? Вроде нет. Просто развлекается в меру своего умения и своей извращенности.
С Бервальда она, надо сказать, спрыгнула быстро. Зрителей нет, так смысл испытывать на себе терпение военного? То, что оно не безгранично, девушка не сомневалась. Хотя, ей и было интересно посмотреть на эти самые границы. Другое дело, что желательно, не на своей шкуре. И без того уже досталось, причем по глупости.
Мурена последовала за ним в здание театра. В холле тут же обдало теплым воздухом. Только зайдя в тепло, понимаешь, как же холодно на улице. Сдавать одежду в гардероб Мурене не хотелось, женщина из гардероба посмотрела на знакомые лица скучным взглядом и зевнула. Отлично, их чувства взаимны.
- Куда идем? На главной сцене, вроде, репетиции только часов в семь, если мне память не изменяет. - тонкий намек, что ребенок хочет в большой зал. Ей там нравится. Много места, большая сцена, декорации за кулисами, после такого внешкольного времяпровождения хочется быть актером, поскольку влюбляешься во всю эту будничную суету. Дорогу знает, знает и то, что дядечка идет за ней. Двери открыты, необходимо только свет включить. Ну и не сломать выключатели. Будет, конечно, забавно, но только первые минут пять. Да и жутко в такой глухой темноте. Скидывает куртку на свободные места.
- Дай сигарету. - просит она. У неё есть свои, но ей хочется чужих. А ещё ей интересно узнать планы на сегодняшний день. Садится на край сцены и болтает ногами. В пальцах замерла зажигалка, на губах, все ещё улыбка.

Ей нравились его реакции. От них тянуло в хохот. И совершить что-нибудь ещё, чтобы посмотреть, а что будет дальше. Это детское желание совершить что-нибудь глупое, от которого все будут расстроены и примутся ругать. Детское чувство, оказаться в центре внимания, в созвездии льва. Она даже подумывала, а не дождаться ли генеральной репетиции и не сорвать ли её, но потом здраво раздумала, ибо игры играми, а театр это... Что-то святое, что ли. На что рука не поднимается. То немногое человечное, что осталось от жизни. И одновременно запредельное. Дома они почти не ходили в театр, в кино-то редко, а театр... А тут и репетиции, и за кулисы, и разные костюмы иногда удается стащить. Например, сейчас она раздумывала, а не сбегать ли до костюмерной и не принести что-нибудь интересное для "папочки", а то ему скучно небось. Касается едва ощутимо носа и морщится. Уроды.
- И сумку мою! - вслед за сигаретами на повышенном голосе, как будто только вспомнила о ней. А он передает. И сигареты, и сумку. Нехотя, как будто одним видом напоминает, что старший здесь он, а она непослушный ребенок, которому полагается сидеть в углу и думать о своём поведении. Нет уж. Не такой ребенок попался. Ерундой заниматься, но не до такой же степени. Вертит пачку сигарет, такая маленькая победа. Хотя она и понимает, что нянчиться с ней будут до определенного момента, а потом просто надоест. Испытывает на "слабо"? Прикуривают чужую сигарету, отправляет пачку в свободный полет к хозяину. Поймает же? Поймал. Умничка. - Нормальные. - отвечает только распробовав, выдыхает дым вверх и копается в своей глубокой сумке. Учебники в сторону, туда же и изрисованные тетради. Ай, больно, что-то колется. Ах, вот, то что надо. Поднимает взгляд на мужчину, замечает его свитер и дуется, объявляя, будто устроилась работать конферансье.
- Ну блиииин! А раньше сказать не мог, что у тебя такая прелесть имеется? Хам! - нарекает ни за что, смеется. Ничего не понимает, ничего, это не на долго. Из сумки достает своё вязание. Спицы и пара клубков, уже начатая работа. Шарф цветов языков пламени. Яркий. Теплый. Специально для этих проклятых краёв. Специально для своей нянечки. Распутывает клубки, устраивается поудобнее, вяжет. Какой милый умиротворенный ребенок, только глаза блестят, как будто задумала что. - Сказа бы раньше, я бы тогда с медведями вязала, а не с... не с этим! - на самом деле, ей почти все равно, но мишки были бы забавнее. Такой домашний дяденька. И не скажешь, что бубновая элита. Щурится на него. Девчонка не сомневается, что у него припрятаны в рукавах парочка козырей. Если только парочка. Такой, черт в табакерке. Только с виду милый. - Об этом трепались на весь штаб, не услышал бы только глухой. - хихикает. Об этом же сказали молчать. Они и молчали. Но слишком громко. А ребенок любопытен, хотелось узнать - узнала и никакие запреты её не остановили. - Ой, давай начистоту. - хмыкает. - "Боец", даже "хреновы" - это слишком громко сказано. Для формальности и галочки. - зло, почти плюётся ядом. Вот и выплыло наружу её плохое настроение, которое она почти подавила в себе, пока развлекалась в автобусе. - Ошиваться неподалеку? Замечательно. Значит, у меня есть напарник, который пойдет со мной грабить банк. Или ювелирный, что тебе больше нравится? - почти иронизирует. Нет, только не с ним. Он выглядит слишком правильным, что немного раздражает. - А если пойдем гулять и потеряешь меня, случайно, домой пойдешь? Как ни в чем не бывало? Или будешь бегать и искать?
Только честно, дядечка. Ведь вам не платят за эту работу, вам ничего не будет, лишь слегка свернут шею, возможно, или скажут спасибо.

Кто скажет, что он не лапушка первый поймает камень. Лбом. Плечом. Грудью. Хмыкает и снова утыкается в свои спицы. Хлюпает носом. Нос не болит. Скашивает глаза. Аккуратно хлюпает им ещё раз. И нифига. Чертов Облик, так он вроде называется. Проклятие! Кончиком пальцев, по прямой, мотнула головой, недовольно фыркая и шепча сквозь зубы всякие гадости. Её это раздражало. Если поранился, то ходи с царапиной, если сломал руку, то гипс, а не несколько часов и все окей. Такое и в страшном сне не приснится, а ведь некоторые придурки мечтают об этом, грезят на яву. Некоторое время боль, а после ничего. И как после этого осознавать, что ты действительно жизнь, что существуешь в реальности, а не где-то в параллели.
- Как ты с этим свыкся? Что почувствовал, когда узнал, что теперь лох и юродивый? - она никогда раньше не спрашивала. Задавая кучу дебильных вопросов, обходила подобные стороной. Словно боялась, что у других все было нормально и только у неё через пень колоду.
Качает головой. Ощущение, что он слишком давно выбрался из детства и ничего не понимает или специально создает такой образ? Каким надо быть родителем, чтобы его ребенок, когда вырос, был таким. Таким... Фыркает. Каким бы не был, это не её дело. Уже не поменять, взрослый он. И воспринимать иначе он её не будет как дитя, за которым надо присматривать. Ну и шут с ним. Она за ним тоже присмотрит. Так, на всякий случай, а то у этого "я, я, я" могу однажды навязаться огромные проблемы. Так почему бы не быть в этот момент поблизости, мм?
- Ещё бы он не был красивым - самый лучший. - хмыкает и краем глаза косится на медведей. - Ничего не понимаешь ты в медведях. Если они на свитере, то обязательно мимими, а если в лесу, то быстро падать замертво и не оживать, пока не уйдут.
"Было бы странно, если бы у такого, как ты росли... - отстранено думает девушка. У другого возможно, но у этого нет. С другой стороны, если он - старшая нянечка детского сада, то должен уметь все на свете. А если нет, то это уже проблемы. А научить его вязать все же стоит. Хотя бы попытаться. Чтобы как-то коротать вечера в его компании не только пустыми разговорами.
Отмахнулась от него, дескать, на правду не обижаются. Кроме того, она этого не отрицает и, честно говоря, на многое не рассчитывает. Век ей в шестерках ходить. Обидно, особенно учитывая, что это пушечное мясо. Пустят на переработку, поставят свечку за упокой в храме и забудут. Аж противно. Слава ей не нужна, но вот, чтобы помнили, все же хотелось. Тщеславие, мать его за ногу и с лестницы.
Откладывает вязание в сторону, щурится, подается вперед, неотрывно смотря на собеседника.
- Таки собака? - приподнимает одну бровь в удивлении. - Тогда спорим, что убегу, мм? Победишь ты - пойдем взрывать, а я - грабить магазин. Как тебе такие планы на вечер?
Что бы он не выбрал, все равно влетит им обоим, разве это не прелесть?

Уголки губ растягиваются в улыбке. Провоцировать людей - занятие как раз для неё. Она склоняет голову к плечу, словно сова, наблюдая, как мужчина прячет коробок спичек, который до этого неаккуратно слишком сильно сжал. Недооценил свои собственные возможности, нянюшка? С каждым бывает, только не волнуйся, в твоём возрасте уже вредно.
- Тонкий намек, что я задала свой вопрос не тому человеку? Может мне к тузу сходить? Как думаешь, он меня сразу убьёт за длинный язык или сначала прочитает длинную нудную нотацию на тему "Не лезь не в своё дело, деточка, а то разное бывает"... - прячет усмешку в кулачке. Она будет смеяться над всеми даже в Закате, даже если её жизнь будет зависеть от лишнего слова, она все равно раскроет свой грязный рот и вместо одного скажет десять. - А может лучше сразу пойти к королю пик и убить одним косым выстрелом двух зайцев: задать ему наитупейший вопрос и избавить наши ряды от лишнего балласта. - нет, она теперь не угомонится, раз началось самобичевание. Впрочем, это не столько кирпич в её огород, сколько в бубновый. - Хотя нет, что это я говорю? Чтобы избавится от нежелательных личностей, придется приносить ритуальные жертвоприношения. Давай начнем с рыжей? Она, конечно, не такой бездарь, как я, но в будущем обещает стать той ещё заразой.
Сейчас ей не хватало только всем испортить настроение. Это как таблетка озверина - с одной стороны необходимость, с другой - уже перебор. Но если этого не сделать, все равно, что выйти из роли раньше положенного срока, а срок кончается только с последними ударами сердца. Они на сцене играют в жизнь.
Он согласился. Поднимает руки и щелкает пальцами. Браво, нянечка, вы решились на опрометчивый поступок, на поступок, столько не характерный для вас. Но это же так... весело? Давайте вместе сойдем с ума и шагнем в пустоту, впрочем, я же вас зову играть/воровать/взрывать, а не в постель. С другой стороны, моей глупости, как и совершенству, нет предела.
Соскакивает со сцены, собирая свою сумку, быстро собирая, фактически, просто сбрасывая все вещи в неё: вязание, спицы, клубки, зажигалку. Усаживается мужчине на колени. На губах всё та же легкомысленная улыбка. Кто нашел развлечение на сегодняшний вечер? Правильно, у неё есть все причины для гордости.
- Как думаете, señor, понадобится ли вам удача? Или такому взрослому дядечке ни к чему эти суеверия? - хихикает, затягивая шарф на шее, поправляет шапку, подпрыгивая, натягивая на себя куртку. - У тебя час, душа моя. Не найдешь, тогда созваниваемся, да, не переживай, твой номер у меня есть. - откуда, другое дело, и почему она знает его на зубок - плохая память нужна лишь для особенных случаев, а самое замечательное, что позвонить нельзя ей, если только не предсказать её местонахождение и отыскать номер ближайшего таксофона. - Ну а догонишь, ну, ничего не поделаешь, зайдем и купим беруши, а потом устроим внеплановое Рождество. И да, самое важное условие: - она обернулась уже у самых дверей зала. - не жульничать. - с этими словами она вырубила освещение и покинула залу. Интересно, он догадается досчитать хотя бы до ста? Или выкурить сигарету, прежде, чем кидаться в погоню? Есть ли вообще у гончих собак терпение? Посмотрим.
А девчонка вылетает из театра. На пороге, оглядывает по сторонам. Как хорошо, что площадь чистят от снега, да и топчутся прохожие очень усердно, а то оставить следов было бы - раз плюнуть. А ей хочется победить. Не ради грабежа. Ради того, чтобы доказать, неважно кому, - Бервальду, Бубнам, себе - что она что-то да значит. И ещё пожалуйста, без поддавков. Хотя какие поддавки со старым воякой? Должен же у него разыграться азарт, правда?
Вытаскивает руки из карманов, в руке у неё пачка сигарет. Причем не своя, а дядечки. Или она просто так забиралась к нему на колени? Хмыкает. Будет ли удобно затеряться на оживленной улице? Час на морозе - не замерзнуть бы.
Мурена срывается с места и бежит в сторону центра, туда, где всегда слишком много народу и где есть толпа.